Entry tags:
Новый Мартынов
Люблю мартыновские писания - особенно последнего времени - за то, что даже сквозь умствования прорывается радостное ожидание иного, как бы мы это ни понимали. В Алисе это особенно отчетливо, и судя по всему, о том же будет и его свежевышедшая книга. Вытаскивает из рутины, из машинальности, из повторяемости.
Наверное, именно моя причастность к проблеме Зазеркалья приводит к тому, что когда Пастернак говорит о конце, я говорю о начале, а когда Пастернак говорит о том, что настало время писать ногами, указывая тем самым на невозможность дальнейшего существования поэзии, я говорю, что с наступлением времени писать ногами приходит эра принципиально новых, неведомых возможностей, о существовании которых человек, пишущий руками, не мог даже догадаться. Однако предчувствие этих возможностей каким-то странным образом таится и в финале «8 1/2» Феллини, и в «Девушке с гребнем» Малевича, и в детских считалочках. Лично меня эти предчувствия посещают иногда во время моих долгих плутаний по московским улицам, переулкам и скверам. В такие моменты я с особой остротой начинаю понимать, что реальность — это не то, о чем можно сказать или что можно назвать. Реальность — это некая возможность возможностей. И тогда слова Пастернака о конце всего виденного и слышимого наполняются для меня какими-то радостными предчувствиями, ведь конец есть не что иное, как то, в чем может таиться возможность начала...
Отсюда вот
Наверное, именно моя причастность к проблеме Зазеркалья приводит к тому, что когда Пастернак говорит о конце, я говорю о начале, а когда Пастернак говорит о том, что настало время писать ногами, указывая тем самым на невозможность дальнейшего существования поэзии, я говорю, что с наступлением времени писать ногами приходит эра принципиально новых, неведомых возможностей, о существовании которых человек, пишущий руками, не мог даже догадаться. Однако предчувствие этих возможностей каким-то странным образом таится и в финале «8 1/2» Феллини, и в «Девушке с гребнем» Малевича, и в детских считалочках. Лично меня эти предчувствия посещают иногда во время моих долгих плутаний по московским улицам, переулкам и скверам. В такие моменты я с особой остротой начинаю понимать, что реальность — это не то, о чем можно сказать или что можно назвать. Реальность — это некая возможность возможностей. И тогда слова Пастернака о конце всего виденного и слышимого наполняются для меня какими-то радостными предчувствиями, ведь конец есть не что иное, как то, в чем может таиться возможность начала...
Отсюда вот
no subject
no subject
no subject
no subject
no subject
Меня вообще восхищает способность несколькими простыми словами выражать вещи совершенно необъяснимые) Вот это очень здорово - "предчувствие этих возможностей каким-то странным образом таится в" прямо сродни "почувствуй изысканный вкус даже просто возможности ринуться в бой".
"конец есть не что иное, как то, в чем может таиться возможность начала..." - снова на краю)
no subject