Петр Николаич

С осени ждала, когда можно будет посмотреть это кино, и вот, обнаружилось неожиданно. Как всегда с ним, переворачивает, но не так, как у Лунгина или даже как в любимой "Пыли". Но что-то общее есть, в постоянно меняющемся восприятии - как Пыль начинаешь смотреть посмеиваясь над фарсом первого получаса фильма, а потом становится все страшнее и страшнее и под конец дрожишь и дыхание задерживаешь, так и здесь, то вдруг начинаешь верить безоговорочно, то понимаешь, что дурят нашего брата, а чаще просто заглядываешься на эту жестикуляцию, на игру лицом и телом - старым, но легким и подвижным. Как побежит вдруг, как рухнет в снег. И ноги выворачивает, и корчится, и спокойно сидит, и смотрит, и замолкает. В голове всю дорогу вертелось державинское "я царь, я раб, я червь, я Бог", хотя в этом случае скорее царь и бог, но и про ноль (чистый ноль? сияющий ноль?) тоже помянул. И все на поверхности, микрофон над камерой, капли снежные на объективе тают, рукопись в руках. Люди вокруг, бульвары любимые-московские, Тверская и Пушка, сколько хожено-перехожено. Как будто прошли с ним, как те случайные прохожие, которые останавливались и смотрели-слушали. Ни декораций, ни дистанций - все близко, все показано, но все равно действо, игра, где все перемешано, явь и сон, правь и навь. И взгляд снизу на Петра Николаича и на небо с облаками. Надейся на небо.