kot

Длинная запись поэтического фестиваля 1986 года. Много Волохонского, много Хвоста, все еще довольно молоды. Интересно, где - Франция, Германия



( Read more... )

Из школы на работу можно идти улицами, а можно - через лес. Вот сегодня пошла лесной дорожкой, иду себе - слышу - что-то шуршит у обочины. Пригляделась, оказалась змея, а потом встретила еще двух таких же. Длинные, черные, с яркими желтыми полосками. Хорошо, что я не моя мама, и не боюсь их )
Вообще масса зверья было вокруг - много бурундучков через дорогу бегали и птички со всех сторон, так и звенит все от их песен.

Вчера на одной местной конференции, на которой я тоже выступала, был доклад о Горбаневской и музыке в ее поэзии. Там же помянули ее интервью с композитором Сильвестровым, каким-то чудом появившееся в 60-е годы в "Юности". Потом немного поговорила с докладчиком, рассказала ему про Мартынова.

Заодно почитала ее стихи, вот такие -

( Read more... )

Какая все-таки сияющая всеохватность у него была. Мне в его стихах видится страшная красота, как расщелина между горами, как пропасть, как когда смотришь на водопад на Ниагаре - сверху, с моста - прекрасно, но знаешь, что верная смерть. Как-то так.

Гость на коне

Конь степной
бежит устало,
пена каплет с конских губ.
Гость ночной
тебя не стало,
вдруг исчез ты на бегу.
Вечер был.
Не помню твердо,
было все черно и гордо.
Я забыл
существованье
слов, зверей, воды и звезд.
Вечер был на расстояньи
от меня на много верст.
Я услышал конский топот
и не понял этот шопот,
я решил, что это опыт
превращения предмета
из железа в слово, в ропот,
в сон, в несчастье, в каплю света.
Дверь открылась,
входит гость.
Боль мою пронзила
кость.
Человек из человека
наклоняется ко мне,
на меня глядит как эхо,
он с медалью на спине.
Он обратною рукою
показал мне - над рекою
рыба бегала во мгле,
отражаясь как в стекле.
Я услышал, дверь и шкап
сказали ясно:
конский храп.
Я сидел и я пошел
как растение на стол,
как понятье неживое,
как пушинка
или жук,
на собранье мировое
насекомых и наук,
гор и леса,
скал и беса,
птиц и ночи,
слов и дня.
Гость я рад,
я счастлив очень,
я увидел край коня.
Конь был гладок,
без загадок,
прост и ясен как ручей.
Конь бил гривой
торопливой,
говорил -
я съел бы щей.
Я собранья председатель,
я на сборище пришел.
- Научи меня Создатель.
Бог ответил: хорошо.
Повернулся боком конь,
и я взглянул
в его ладонь.
Он был нестрашный.
Я решил,
я согрешил,
значит, Бог меня лишил
воли, тела и ума.
Ко мне вернулся день вчерашний.
В кипятке
была зима,
в ручейке
была тюрьма,
был в цветке
болезней сбор,
был в жуке
ненужный спор.
Ни в чем я не увидел смысла.
Бог Ты может быть отсутствуешь?
Несчастье.
Нет я все увидел сразу,
поднял дня немую вазу,
я сказал смешную фразу -
чудо любит пятки греть.
Свет возник,
слова возникли,
мир поник,
орлы притихли.
Человек стал бес
и покуда
будто чудо
через час исчез.

Я забыл существованье,
я созерцал
вновь
расстоянье.

Плыли и мы в берегах, на которых стояли
сами когда-то, теперь вот и нас провожают,
смотрят глазами потока, теряя детали.
Лечит ли время все то, что оно разрушает?
Что вспоминать о воде, протекающей мимо?
Нет у нее берегов для того, кто печален.
Святость и сволочь сгорают, не чувствуя дыма –
все совершенно на дне драгоценных развалин.
Все совершенно и даже не страшно, как видишь, –
гноище ль это, убийство, предательство, свара.
С места не сдвинешь, не вызовешь мук, не обидишь:
то, что прозрачно греху, незаметно для дара.
Но и любили мы так, как будто теряли
из виду то, что любили, – молча, неслышно.
Так расстается с листвой в безоружной печали
сад сокровенный, далекий, незримый, всевышний.
Или как зренье теряют меркнущим телом:
руки подносят к глазам – не ослабла повязка?
Видят как будто не то, да привыкнут за делом.
Точно ли было оно или все это сказка?
Или как в сердце любовь загоняют – не скроешь,
как бередится оно, отзывается рвотой,
хлещет, язвит – и душу вовек не отмоешь
ни пустотой совершенства, ни горькой заботой.
Я не пою, а бреду по дну нестерпимого воя
или по дну листодера к чужому обману.
Больше того, чем я не был и что я такое,
в этом потоке я быть не могу и не стану.
Если уж встретить придется себя – не узнаю:
встреча во времени недалека от разлуки.
Все-таки видит спиной и уходит по краю
тот, кто тобой не прощен и не взят на поруки.
Тот, кто тобой не забыт, продолжает толпиться
смертной истомой среди полюсов лихолетья.
Кто ты, увиденный мной? Почему тебе снится
тот же единственный сон о незнаемом свете?
Кто ты, неравный себе? Для какой ты науки?
Глаз не спускаешь с меня, а смотришь спокойно
и оставляешь в залог очищающей муки
клятве в замену все то, что свершится достойно.
Клятва – ведь это залог, и подобна повязке
той слепоты, что иного прозренья не хуже.
Нет берегов для нее – только свет без окраски,
свет на глазах, но скорей изнутри, чем снаружи.
Выйди еще, погляди хоть такими глазами,
всё ли плывут облака, оставаясь в начале,
всё ли помнят тебя и глядят небесами
сквозь поток и покой неразменной печали?

Иван Жданов, из "Места земли"

Читая с детьми детские стихи Введенского, постоянно ловлю себя на том, что воспринимаю их теперь сквозь призму и его судьбы, и его Серой тетради. Поэтому сердце щемит и грустно очень.

СНЫ


1
Села кошка на окошко,
Замурлыкала во сне.
Что тебе приснилось, кошка?
Расскажи скорее мне!
И сказала кошка: - Тише,
Тише, тише говори.
Мне во сне приснились мыши - не одна, а целых три.

2
Тяжела, сыта, здорова,
Спит корова на лугу.
Вот увижу я корову,
К ней с вопросом подбегу:
Что тебе во сне приснилось?
- Эй, корова, отвечай!
А она мне: - Сделай милость,
Отойди и не мешай.
Не тревожь ты нас, коров:
Мы, коровы, спим без снов.

3
Звёзды в небе заблестели,
Тишина стоит везде.
И на мху, как на постели,
Спит малиновка в гнезде.
Я к малиновке склонился,
Тихо с ней заговорил:
- Сон какой тебе приснился? -
Я малиновку спросил.
- Мне леса большие снились,
Снились реки и поля,
Тучи синие носились
И шумели тополя.
О лесах, полях и звёздах
Распевала песни я.
И проснулись птицы в гнёздах
И заслушались меня.

4
Ночь настала. Свет потух.
На дворе уснул петух.
На насест уселся он,
Спит петух и видит сон.
Ночь глубокая тиха.
Разбужу я петуха.
- Что увидел ты во сне?
Отвечай скорее мне!
И сказал петух: - Мне снятся
Сорок тысяч петухов.
И готтов я с ними драться
И побить я их готов!

5
Спят корова, кошка, птица,
Спит петух. И на кровать
Стала Люща спать ложиться,
Стала глазки закрывать.
Сон какой приснится Люше?
Может быть - зелёный сад,
Где на каждой ветке груши
Или яблоки висят?
Ветер травы не колышет,
Тишина кругом стоит.
Тише, люди. Тише. Тише.
Не шумите - Люша спит.

Все-таки ЖЖ - замечательная вещь, иногда такие подарки преподносит. Вот совсем недавно писала-вспоминала о Дене Новикове, и вот сегодня уже держу в руках его книгу!



Теперь можно все читать, перечитывать...

Еще раз - спасибо!!!

Хорошее интервью с Аграновичем вот тут. Главное, вспомнил Дениса Новикова, очень-очень хорошо рассказал про него, и еще даже проиграли фрагмент записи, где Деня на радио стихи читает.

Денька был высокий и жутко худой, потом худел все больше, в конце жизни был чем-то похож на Гоголя. Еще у него были сросшиеся брови, как одна дуга. Ошеломлял рассказами и байками, наполовину придуманными, наполовину правдивыми – собственно неважно. Последний раз заходил к нам где-то в середине девяностых, помню, как втроем, вместе с моей мамой случайно вместо коньяка дернули перцовки, жутко хохотали потом.
Мне нравились отдельные его стихи, но гораздо больше нравился он сам.
Оказывается, есть сообщество его памяти, там хорошие фотографии, стихов его много. Вот таким его помню очень хорошо.

( Read more... )

А в Сне из Разина перебои барабанные – то ли сердечные перебои, то ли спотыкаешься и падаешь куда-то туда, в бездонное. Запевы и заплачки, заговоры и завывания. Завывания ветра, рокот контрабаса – как у Норштейна, когда страшно от проступающих листьев и древесных корней. Как в ночном мокром лесу, где за каждым деревом поджидает, но как и в поле, в степи, где звуки разносятся, воздух звенит.

Вспоминаю пастернаковское -

Примолкла и взмокла безбрежная степь,
Колеблет, относит, толкает.

И потом оттуда же -

Когда еще звезды так низко росли,
И полночь в бурьян окунало...

Это Бытие, до разделения воды и тверди.

Когда смотрю на землю с самолета, часто вспоминаю это стихотворение:

( ВОСХОЖДЕНИЕ )

denik неожиданно напомнил о книге, которую я не держала в руках уже много лет. Оказывается, она теперь вся в сети. Так странно стало - когда-то переписывала стихи от руки, из машинописных рукописей, заучивала наизусть.
Тут вот вспоминаем самое любимое.
Села перечитывать - не могу остановиться, почти все прекрасно, почти все задевает так же, как когда-то в юности.


( Read more... )